легкомысленный дилетант
В моем сознании Маркес связан с Ремарком. Я не знаю наверняка, отчего так: то ли моё первое знакомство с ними обоими произошло в одно и то же время, то ли я просто натыкался постоянно во всяких цитатниках на эти вечные 13 фраз о жизни Маркеса и что-то из Ремарка, не помню я, в общем. Но если у Маркеса я прочитал одну какую-то книжку, которая не произвела на меня сильного впечатления, то знакомлюсь с Ремарком я и по сей день. Знаете, он велеречив. У него много слов, но они не вызывают у меня отторжения - и это прекрасно. А обычно велеречивость меня несколько угнетает, мысли становятся вязкими.
И вот, читаю сейчас Черный Обелиск, с каждой новой книгой Ремарка мне становится все легче. Просто он меня как-то просветляет, своей велеречивостью в том числе.
Мне вспоминается восклицание Изабеллы: "Где же мое первое лицо? Мое лицо до всяких зеркал?" "Да, где наше первоначальное лицо? - размышляю я. - Первоначальный ландшафт, до того как он стал вот этим ландшафтом, воспринимаемым нашими органами чуств, парком и лесом, домом и человеком? Где лицо Боденика до того, как он стал Бодеником?
А еще словосочетание "турецкая баня потеющей философии и науки" крутое.
И вот, читаю сейчас Черный Обелиск, с каждой новой книгой Ремарка мне становится все легче. Просто он меня как-то просветляет, своей велеречивостью в том числе.
Мне вспоминается восклицание Изабеллы: "Где же мое первое лицо? Мое лицо до всяких зеркал?" "Да, где наше первоначальное лицо? - размышляю я. - Первоначальный ландшафт, до того как он стал вот этим ландшафтом, воспринимаемым нашими органами чуств, парком и лесом, домом и человеком? Где лицо Боденика до того, как он стал Бодеником?
А еще словосочетание "турецкая баня потеющей философии и науки" крутое.